• Ташкент
• Памятные места
• Знаменитости
• Старый Ташкент
• Лица Ташкента
• История Ташкента
• Михаил Черняев
• Великий князь
• Сиятельный вор

Николай Константинович выпускник Академии Генерального штаба, в которую он поступил по собственной инициативе в 1868 году. Великий князь Николай Константинович стал первым из Романовых, окончившим высшее учебное заведение, причем в числе лучших выпускников — с серебряной медалью. После завершения учебы он путешествовал заграницей, где начал собирать свою коллекцию западно-европейской живописи. После путешествия по Европе, великий князь поступил в лейб-гвардии Конный полк, и через некоторое время он в 21 год стал командиром эскадрона. В это время на одном из балов-маскарадов он знакомится с американской танцовщицей и авантюристской по натуре - Фанни Лир, которая к тому времени уже успела попутешествовать по Европе, побывать замужем и имела малолетнюю дочь. У них начался роман.

Бурный роман великого князя обеспокоил его отца и мать. Обсуждение этой проблемы привело даже к встрече его родителей, которые к тому времени не проживали вместе. Его отец нашел вполне подходящий предлог, чтобы удалить его из Петербурга - в 1873 году Николай Константинович отправился в составе русского экспедиционного корпуса под командованием генерала Скобелева в поход на Хиву.

Великий князь Николай Константинович, имевший к тому времени уже звание полковника, в этом походе получил боевое крещение. Он во главе авангарда Казалинского отряда, понесшего наибольшие потери, следовал одним из труднейших маршрутов, через пустыню Кызылкум. Первая же разведгруппа, возглавленная им, попала в такой плотный артиллерийский огонь, что в отряде их возвращения живыми уже не ждали. В этом походе Николай Константинович проявил личное мужество и являлся примером для других. За участие в Хивинском походе он был награжден орденом Святого Владимира.

После возвращения из Средней Азии, которой он был очарован, его всерьез заинтересовала ориенталистика.

Он начал принимать участие в работе Русского географического общества: там среди ученых мужей вызревала идея Амударьинской экспедиции. Ее целью было максимально изучить только что завоеванный Россией край и подвергнуть детальному научному анализу его потенциал. Подобные планы взбудоражили, захватили блестящего флигель-адъютанта государя. В Географическом обществе были, разумеется, рады августейшему вниманию. Николая Константиновича избрали почетным членом этого общества и назначили начальником экспедиции.

После возвращения из Хивинского похода он снова съездил в Европу в компании своей возлюбленной - Фанни Лир. Там он продолжил пополнять свою художественную коллекцию.

Но весной 1874 года, когда ему исполнилось 24 года, случилось событие, которое полностью изменило жизнь Великого князя.

В апреле 1874 году мать Николая Константиновича - Александра Иосифовна обнаружила в Мраморном дворце пропажу трех дорогих бриллиантов с оклада одной из икон, которой в свое время император Николай I благословил брак своего сына Константина с немецкой принцессой, в замужестве ставшей Александрой Иосифовной. Великий князь Константин Николаевич вызвал полицию, и вскоре бриллианты были найдены в одном из ломбардов Санкт-Петербурга.

Сначала вышли на человека, отнесшего бриллианты в ломбард - адъютанта великого князя Е.П. Варнаховского, мнение о виновности которого сохранилось до сих пор. На допросе 15 апреля он категорически отрицал причастность к краже и говорил, что лишь отнес в ломбард камни, переданные ему Великим князем Николаем Константиновичем.

Николай, присутствовавший на допросе, поклялся на Библии, что не виновен, — чем, как говорили, усугубил свой грех. Отцу же он сказал, что готов, выручая Варнаховского, не просто адъютанта, а своего товарища, взять вину на себя. Император Александр II, взявший дело под личный контроль, подключил к расследованию шефа корпуса жандармов графа Шувалова.

Шувалов три часа допрашивал в Мраморном дворце арестованного Николая Константиновича в присутствии отца, который позднее в своем дневнике писал: «Никакого раскаяния, никакого сознания, кроме, когда уже отрицание невозможно, и то пришлось вытаскивать жилу за жилой. Ожесточение и ни одной слезы. Заклинали всем, что у него осталось святым, облегчить предстоящую ему участь чистосердечным раскаянием и сознанием! Ничего не помогло!»

В конечном итоге пришли к выводу, что бриллианты были похищены Николаем Константиновичем, а вырученные деньги должны были пойти на подарки любовнице князя - американской танцовщице Фанни Лир. На "семейном совете" - общем собрании членов монаршей семьи после долгих дебатов (как варианты предлагались - отдать в солдаты, предать публичному суду и сослать на каторгу) было принято решение, наносившее минимальный вред престижу царской семьи. Решено было признать великого князя Николая душевнобольным, а затем он по указу императора навсегда высылался из столицы империи. Фанни Лир была выдворена из России с запрещением когда-либо сюда возвращаться. С Великим князем она больше никогда не встречалась.

Великому князю Николаю Константиновичу было объявлено, по сути, два приговора. Первый — для публики — состоял в признании его безумным. Из чего следовало, что отныне и навсегда он будет находиться под стражей, на принудительном лечении, в полной изоляции. Суть второго приговора — семейного — состояла в том, что в бумагах, касающихся императорского дома, запрещалось упоминать его имя, а принадлежавшее ему наследство передавалось младшим братьям. Он также лишался всех званий и наград и вычеркивался из списков полка. Он высылался из Петербурга навечно и был обязан жить под арестом в том месте, где ему будет указано.

В 1917 году в журнале «Аргус» появился перевод мемуаров Фанни Лир, где она рассказывала о своем августейшем романе, горькой участи Николы (как его называли близкие люди), в виновность которого она не верила ни на минуту, а также о том, как окончилось ее путешествие в Россию.

Фанни в своих мемуарах писала, что в столице Великого князя держали в смирительной рубашке, накачивали лекарствами и даже били. Солдаты, сторожившие Николу, куражились над ним, хотя вчера еще он был для них недосягаем, и предлагали арестованному детские игрушки. Сам же Николай Константинович, судя по оставленной им записи, сожалел, что не попал на каторгу.

В воспоминаниях Фанни Лир имеется запись, весьма красноречиво характеризующая и саму эту женщину, родившуюся и выросшую в семье протестантского священнника: «Случись такая пропажа в семье обыкновенных людей, — писала мисс Лир, — ее там скрыли бы; здесь же, напротив, подняли на ноги полицию...».

Имеется еще одна странность в этом деле. Не смотря на то, что родителей Николая Константиновича и его августейших родственников не покидала уверенность в том, что Николая Константиновича погубили любовь к куртизанке и нехватка средств на удовлетворение ее прихотей, остается неприложным тот факт, что при обыске в письменном столе Николая Константиновича была обнаружена сумма, гораздо большая той, что была получена за заложенные в ломбарде украденные бриллианты .

Его увезли из Петербурга осенью 1874 года. До своей последней «остановки», в Ташкенте летом 1881 года, то есть за неполных 7 лет, он сменил по меньшей мере 10 мест жительства. Ему нигде не давали обрести хоть какой-нибудь дом, обзавестись связями, пустить корни. Его мотало по России: Владимирская губерния, Умань — 250 верст от Киева, местечко Тиврово, близ Винницы, и так далее.

Когда он был отправлен в Оренбург, Николай Константинович предполагал, что там надзор за ним не будет очень строгим, так как там, на границе бескрайней пустыни в крайне тяжелых климатических условиях постоянно шли боевые действия. Действительно, здесь в Оренбурге местное начальство на многое «непозволительное» закрывало глаза. Именно в Оренбурге в 1877 году 27-летний Николай опубликовал свою работу «Водный путь в Среднюю Азию, указанный Петром Великим», вышедшую без указания имени автора. Здесь ему удалось совершить поездки в глубь казахских степей - верхом, вместе с такими же энтузиастами, он проделал путь от Оренбурга до Перовска. Он был захвачен идеей постройки железной дороги из России в Туркестан. Посланный в Петербург проект был признан нерентабельным из-за малонаселенности земель.

В Оренбурге Великий князь совершал экстраординарные поступки. Так, зимой 1878 года он обвенчался с дочерью городского полицмейстера Надеждой Александровной Дрейер. Венчание было тайным, но поползли слухи — и в Петербург полетел соответствующий доклад. В итоге специальным указом Синода брак был расторгнут, а семейству Дрейер было приказано покинуть город. Молодая жена наотрез отказалась покинуть своего мужа. Надежда Александровна, будучи казацкого рода, имела твердый характер - многотрудные походы по степям верхом на лошадях, пройденные рядом с Николаем Константиновичем, как нельзя лучше это подчеркивали. Надежду Александровну Николай Константинович в честь Александра Македонского (Искандера Зулькарна?йна) называл "княгиней Искандер".

Находясь в ссылке, Великий князь проявлял и своеобразное своеволие - иногда он грозился надеть все свои ордена и выйти к народу, который, по его мнению, должен был бы освободить ссыльного. В это же время при императорском дворе стали распространяться слухи о былых встречах опального князя с народовольцем Желябовым. По слухам они были даже друзьями.

Младший брат оренбургского арестанта, великий князь Константин Константинович, не одобрял жесткой линии императорского дома: «Скоро ли кончится мучительное положение, из которого бедному Николе не дают никакого выхода? Самого кроткого человека можно было таким образом из терпения вывести, у Николы есть еще довольно силы выносить свое заключение и нравственную тюрьму».

Вняв в конце концов доводам здравого смысла, двоюродный брат опального Великого князя - император Александр III разрешил узаконить морганистический брак, правда, при этом молодым было предписано отправляться в Туркестанский край, в Ташкент.

В Туркестане великий князь жил сначала под именем полковника Волынского. Позже он стал называть себя Искандером. Эту фамилию носят все его потомки - князья Искандеры. Впоследствии он женился еще на одной даме - на Дарье Часовитиновой - 15 летней дочери ташкентского жителя, принадлежащего к казацкому сословию. От этого союза у него было несколько детей. При этом он мог появится в обществе одновременно с двумя своими "женами".

От Надежды Александровны у Великого князя было двое сыновей — Артемий и Александр. Сама Надежда Александровна под именем "княгиня Искандер" неоднократно посещала Санкт-Петербург, стараясь наладить связи с романовской родней. Возможно она не вполне в этом преуспела, но их обоих детей взяли учиться в Санкт-Петербурге привилегированный Пажеский корпус.

Будучи натурой противоречивой, Великий князь Николай Константинович был способен и на вполне благородные поступки. Получив от императора 300 тысяч рублей на постройку дворца, он пустил эти деньги на постройку в Ташкенте театра. А роскошный дворец для своего проживания, построенный в центре Ташкента, и сейчас является одной из самых заметных достопримечательностей Ташкента – ныне это дом международных приемов МИДа Узбекистана.

С именем Великого князя молва и воспоминания очевидцев связывали и ряд порой курьезных, а порой вполне серьезных светских и около светских скандалов в Ташкенте. Этому способствовало и двусмысленное положение Николая Константиновича - с одной стороны формально он продолжал находиться под домашним арестом, решение о котором никто не отменял, с другой стороны он продолжал оставаться Великим князем, и тем самым оставаться под покровительством императорского дома, а кроме того был и весьма популярным человеком среди местного европейского населения города.

Великий князь занимался предпринимательством, был владельцем ряда предприятий в Ташкенте - завел мыловаренный завод, фотографические мастерские, бильярдные, продажу кваса, переработку риса, мыловаренные и хлопковые мануфактуры, регистрируя, во избежание родственного гнева, все организуемые предприятия на жену. На деньги, получаемые от своей предпринимательской деятельности, им был построен первый в Ташкенте кинотеатр (тоже как бизнес-проект) – «Хива», на свои собственные деньги он занимался прокладкой оросительных каналов в Голодной степи.

Доходы от его предпринимательской деятельности составляли внушительную сумму — до полтора миллиона рублей в год. Для сравнения: из Петербурга князю присылали на содержание в год 200 тысяч рублей.

Николай Константинович оказался превосходным предпринимателем. Он одним из первых обратился к наиболее доходной тогда области промышленности в туркестанском крае — строительству и эксплуатации хлопкоочистительных заводов. При этом он использовал самые передовые технические идеи своего времени - на его заводах использовался безотходный технологический цикл - семена хлопчатника, остававшиеся после переработки сырца в волокно, употреблялись в качестве сырья на маслобойнях, а жмых шел как на удобрения, так и на корм скоту.

Уже своими первыми ирригационными работами он снискал большую популярность у населения. Первая их них это - выведение из Чирчика по правобережью реки канала, названного им Искандер-арыком.

Тогда на этих землях находилось лишь несколько домов бедных дехкан, выселившихся из Газалкента. После проведения Искандер-арыка тут заложили "великокняжеское" селение Искандер. В стороне от поселка великий князь разбил большой сад. Во время связанных со строительством на Искандер-арыке работ Николай Константинович произвел археологическое вскрытие расположенного у русла канала кургана, из которого извлекли оружие и другие предметы.

В 1886 году великий князь приступил к "выводу" сырдарьинской воды , желая во чтобы то не стало оросить хотя бы часть Голодной степи между Ташкентом и Джизаком, затратив много энергии и личных средств. Работы , связанные с проведением канала ,обошлись князю свыше миллиона рублей (для сравнения: корова тогда стоила 3 рубля). На прибрежной скале около реки, у головного сооружения близ Бекабада, была высечена крупных размеров буква "Н", увенчанная короной.

На орошенных землях поднялись 12 больших русских поселков. Николай Константинович писал: «Мое желание — оживить пустыни Средней Азии и облегчить правительству возможность их заселения русскими людьми всех сословий». К 1913 году там выросло уже 119 русских селений.

Но любимейшей идеей великого князя был проект восстановления «старого тока» Амударьи в Каспий. Еще в 1879 году в Самаре он организовал общество для изучения среднеазиатских путей, ставившее своей целью выбор направления туркестанской железной дороги и исследования поворота Амударьи в Узбой. В марте 1879-го великий князь Николай Константинович опубликовал брошюру под названием «Аму и Узбой» (книга вышла без указания имени автора). В ней автор, опираясь на свидетельства источников — произведения античных и средневековых писателей, — доказывал, что река неоднократно меняла свое направление «исключительно по воле человека». Но правительство не поддержало почин князя - оно само занялось разработкой проекта разворота реки.

В брошюре «Аму и Узбой» великий князь писал: «Россия в течение последних 25 лет овладела большей частью Средней Азии, но некогда цветущий Туркестан достался русским в состоянии упадка. Он наделен от природы всеми благоприятными условиями для быстрого развития своих богатых производственных сил. Расширив оросительную сеть, раздвинув пределы оазисов, Туркестан можно сделать одной из лучших русских областей». План по «повороту Амударьи», вероятно, вполне справедливо, также был сочтен нецелесообразным. Но сама экспедиция, проделавшая более чем тысячекилометровый путь по совершенно не исследованным местам, принесла материал исключительной ценности. Это было отмечено и научными кругами, и даже начальством в Петербурге, наградившим всех его участников, за исключением великого князя.

В Средней Азии всегда высоко ценились работы, связанные с орошением, особенно новых земель, не использовавшихся до того под земледельческие культуры. Поэтому упомянутые ирригационные мероприятия Николая Константиновича, самые крупные для своего времени и к тому же осуществившиеся не в принудительном порядке, а с оплатой труда всех участников, способствовали быстрому распространению среди местного населения популярности великого князя. Он проложил на свои средства 100-километровый оросительный канал, ожививший 40 тысяч десятин земель.

Коллекция картин европейской и русской живописи, собранная Великим князем и привезенная им из Санкт-Петербурга, явилась основой для создания в 1919 году музея искусств в Ташкенте, имеющего одну из самых богатых коллекций картин европейской живописи среди художественных музеев Средней Азии.

Во время своего второго путешествия в Европу Николай Константинович и Фанни Лир побывали в Риме на вилле Боргезе. Здесь он залюбовался знаменитой скульптурой Антонио Кановы, изображавшей Полину Боргезе, младшую сестру Наполеона, в виде обнаженной красавицы, лежащей на мраморном ложе в виде Венеры-победительницы с яблоком в левой руке. Николай Константинович тут же заказал скульптуру Томазо Солари изготовление точной копии скульптуры, но вместо Полины Боргозе на мраморном ложе должна была лежать его возлюбленная - Фанни Лир.

В своих мемуарах мисс Лир вспоминала то неприятное впечатление, которое у неё вызывала накладываемая на её лицо гипсовая маска, с помощью которой скульптор впоследствии воспроизвел в мраморе черты ее лица. Скульптор их заверил, что по окончанию работы скульптура будет отправлена в Петербург. Свое обещание он сдержал.

Спустя много лет, когда великий князь уже находился в ташкентском изгнании, его мать, Александра Иосифовна, сделала ему подарок. Во время прогулки в парке, она наткнулась на мраморную скульптуру полуобнаженной женщины с яблоком в руке. Она узнала в этой женщине Фанни Лир — возлюбленную своего старшего сына. И вскоре скульптуру, упакованную в деревянный ящик, отправили в Ташкент Николаю Константиновичу. Позднее эта мраморная скульптура стала одним из украшений Ташкентского музея изобразительных искусств.

Сегодня только маленькая фотография копии скульптуры Томазо Солари — единственная возможность увидеть женщину, встреча с которой предопределила совершенно особую, ни на кого не похожую, судьбу одного из Великих князей Романовых.

Последний российский император Николай II, доводился скандально известному родственнику двоюродным племянником, но он так и не позволил ему вернуться в столицу. Поэтому отречение императора в феврале 1917 года Великий князь Николай Константинович воспринял с восторгом. Весной 1917 года канцелярия премьера Керенского в числе многих приветственных посланий получила телеграмму из Туркестана от Великого князя.

Стоит отметить, что Александр Федорович Керенский прекрасно знал Великого князя Николая Константиновича по Ташкенту, так как почти 10 лет они жили по соседству.

Однако, после прихода к власти в Ташкенте коалиции большевиков и левых эсеров в ноябре 1917 года, и установления в Туркестане советской власти, отношения с новой властью у Великого князя не сложились. 14 января 1918 года великий князь Николай Константинович Романов был арестован и по одним источникам в тот же день расстрелян, по другим «скончался при невыясненных обстоятельств», по третьим "умер от воспаления легких".

Так закончилась полная драматических коллизий жизнь Великого князя, большую часть которой он провел в Туркестанском крае и оставил здесь яркий след.

Его похоронили около церкви Св Георгия - Иосифо-Георгиевского собора, располагавшейся напротив входа во дворец князя. Позже в советское время эту церковь "перепрофилировали" в кукольный театр и кафе-пельменную, по совместительству кафе-мороженное. Через некоторое время после получения Узбекистаном незавиисмости эти здания - старый кукольный театр и кафе-пельменная были снесены. В настоящее время на этом месте разбит небольшой скверик.

В различных источниках высказывались предположения о расстреле или иной насильственной причине смерти великого князя Николая Константиновича Романова (1850—1918), который за недостойное поведение был сослан в Ташкент императором Александром II в 1874 году и умершего там в 1918 г.

Так, в периодическом издании «Наша Газета» № 13 от 17 января 1918 года (орган исполнительного комитета Ташкентского Совета рабочих и солдатских депутатов) была опубликована заметка следующего содержания: «Похороны гражданина Романова. Вчера в Ташкенте состоялись похороны б. великого князя, гражданина Николая Романова, скончавшегося в воскресенье, 14 января, в 6 часов утра. Тело Романова предано земле у ограды военного собора». Также в газете «Новый путь» от 18 января 1918 года дан некролог следующего содержания: «О смерти великого князя Николая Константиновича Романова (1850 г.р.), умер в ночь с 13 на 14 января 1918 года от воспаления легких на даче под Ташкентом и похоронен 16 января 1918 года в Ташкенте, в сквере рядом с Военным Георгиевским Собором». Имеется и протокол заседания Исполнительного Комитета Ташкентского Совета Солдатских и Рабочих Депутатов от 15 января 1918 года, на котором была рассмотрена просьба жены Романова Н. К. о месте его захоронения — «Слушали просьбу жены Николая Константиновича Романова о разрешении похоронить умершего бывшего великого князя у военного собора. Постановили разрешить, похоронить, но с предложением не производить каких-бы то ни было процессий». Следствие считает установленный факт смерти Романова Николая Константиновича не связанным с какими-либо репрессиями со стороны властей.

Жена (15.2.1878-7.3.1900) Надежда Александровна Дрейер (1861-1929 ?) (дочь оренбург. полицмейстера) Она и дети получили дворянство и графский титул (февраль 1917 г.) под именем Искандер.Титул не был оформлен официальным указом.

Была смотрительницей музея, затем ее уволили. По словам очевидцев, в последние годы жизни выглядела она настоящей нищенкой, ходила в рваной одежде и питалась тем, что оставляли у дверей ее хибары жители, помнившие доброту великого князя. Умерла Надежда Александровна в 1929 году от укуса бешеной собаки.

Старший сын Артемий (р. 1883) по одной версии погиб во время Гражданской войны, сражаясь на стороне белых, по другой - умер от тифа в Ташкенте в 1919 году.

Младший сын, Александр (р. 1887), боевой офицер, сражался в армии Врангеля, потом эвакуировался в Галлиполи, а затем — во Францию, где и умер в 1957 году.

Второй раз в 1901 г. обвенчался с Варварой Хмельницкой (1885-). Брак не признан.

Любовница Александра Александровна Демидова (урожд. Абаза)

Николай (1875-)
Ольга (1877-)

В 1888 г.получили от Императора Александра III дворянство с фамилией "Волынские" и отчеством "Павловичи", т.к. в это время мужем их матери (с 1879) был граф Павел Феликсович Сумароков-Эльстон (1853-1938), родной дядя князя Юсупова, будущего убийцы Распутина.

Любовница Дарья Елисеевна Часовитина (1880-1953/1956)

Святослав (-1919) - расстрелян
Николай (-1919/1920)
Дарья (1896-1966)

В Центральном Российском архиве хранится дело (документы) Великого князя.